«Марк был гениальным человеком, но невыносимым»
Знаток Маркса Томас Кучински объясняет, почему Карл Маркс был гением, но марксизм все же потерпел крах.
Мало кто знает труды, мысли и биографию Карла Маркса (1818–1883) так глубоко, как Томас Кучински. Мы задали семь вопросов последнему директору Института экономической истории бывшей ГДР.
Господин Кучински, в начале 2018 года Вы выпустили переиздание «Капитала» Карла Маркса. Почему?
Карл Маркс уже не имел возможности издать первый том своего opus magnum в том виде, в котором он существовал к концу 1881 года. Главным спорным моментом всех посмертных изданий «Капитала» оставалось то, насколько изменения, предпринятые автором для французского издания, должны учитываться применительно ко второму немецкому изданию. Он придерживался мнения, что там «было добавлено кое-что новое и многое было представлено существенно лучше». Поэтому Маркс требовал, «чтобы переводчики тщательно сличали второе немецкое издание с французским, поскольку последнее включает целый ряд существенных изменений и дополнений». Как раз это я и сделал для того, чтобы мы лучше понимали Маркса.
Как долго Вы сидели за подготовкой к изданию этого произведения объемом 800 страниц?
Примерно 20 лет с перерывами, поскольку приходилось заниматься и рядом других дел. Но 10 лет чистого времени точно.
Марксизм-ленинизм потерпел крах из-за того, что капитализм оказался поразительно гибким.
Чему можно научиться у Маркса сегодня?
Маркса обязательно нужно читать из перспективы дня сегодняшнего. Например, возьмем экологическую проблематику. На первый взгляд, она не играет у Маркса никакой роли. Однако в незавершенной «Критике политической экономии» есть однозначное высказывание на эту тему. В частности, он пишет там, что капиталистический способ производства уничтожает источники богатства.
Почему марксизм потерпел поражение, столкнувшись с реальностью жизни?
Марксизм-ленинизм потерпел крах, прежде всего, потому, что капитализм оказался поразительно гибким и всегда обнаруживал готовность поглотить все движения, которые ему сопротивлялись. Возьмите хотя бы движение за сокращение рабочего дня. Без восьмичасового рабочего дня никакой рационализации производства попросту не было бы.
А когда Вы впервые «встретились» с Карлом Марксом?
У нас дома Маркс был повсюду. Моя маять издавала его сочинения, мой отец перечитал их все вдоль и поперек. Однажды моя школьная учительница (мне было тогда, наверное, лет восемь, и учился я в общем-то неплохо) пожаловалась моим родителям на мой плохой почерк. Я не растерялся и показал на копию какой-то рукописи Маркса, которая лежала на рабочем столе моего отца. «Ну вот так я и пишу», – изрек я тогда, согласно семейной легенде. И вот с тех пор Маркс засел в моей голове. Но серьезно я начал им заниматься, конечно, гораздо позже.
Вы называете Карла Маркса гением. В чем проявлялась его гениальность?
Я восхищаюсь его уникальной способностью сочетать науку и политику, которая редко бывает у гуманитариев. Будучи ученым, он зрел в корень, и одновременно старался придать своим идеям широкое влияние.
А были у него человеческие слабости?
Одной из его слабостей был его перфекционизм, который критиковал еще Энгельс. Он никогда не мог остановиться. А еще, вероятно, он был очень неуживчивым человеком. Он очень критично относился к самому себе, но в то же время знал себе цену. Он мог позволить себе сказать нечто нелицеприятное, в том числе в адрес своих друзей.
Интервью: Мартин Орт
