Сцена для 
открытого общества

Немецкие начальники не носят футболки, на которых красуется название их компании. Не делают этого и немецкие театральные боссы. А вот Шермин Лангхофф в этом плане немного другая. Главный режиссер Театра им. Максима Горького в Берлине с гордостью носит его мерчендайзинговый продукт во время работы. У нее слабое рукопожатие, но хорошего настроения хватает на десятерых, как будто работа для нее не стресс, а отдых. Конечно же, у нее есть основания для такого «пляжного» настроения. В первый же год руководства этим самым маленьким из пяти берлинских городских театров «Горький» был избран «Театром года». Театр полон, пьесы ездят на фестивали, сама она и ее артисты купаются в волнах симпатий.

При этом во время старта в 2013 г. она все делала «неправильно». Шермин Лангхофф придала «Горькому» четкие тематические рамки (впервые в истории немецких городских театров), привлекла к работе кучу неизвестных актеров с труднопроизносимыми для немцев фамилиями, отклонила все хорошие советы по поводу того, как надо создавать успешный репертуар, и спокойно проигнорировала то обстоятельство, что этот слабо субсидируемый театр не имеет финансовых резервов на случай неудач. Ведь у Шермин Лангхофф есть программа, и большой этап для ее осуществления давно назрел.

«Постмигрантский театр» – таков новый девиз Лангхофф для портала «Горького». Из театра на задворках в берлинском районе Кройцберг, где она в течение пяти лет развивала свою идею межкультурной сцены еще в рамках типичных окрестностей и атмосферы, Лангхофф переехала «на задворки» крупных берлинских культурных институтов на бульваре Унтер ден Линден. Ее уверенное утверждение о том, что театр принадлежит прибывшим в центр немецкого самосознания, должно было подтвердиться в похожем на храм здании бывшей Певческой академии, которое с 1952 г. служит в качестве театра.

Между Гумбольдтовским университетом и Германским историческим музеем, где сейчас расположился «постмигрантский театр», может царить мнение о том, что интернациональность в современной Германии – это нечто само собой разумеющееся. И в обществе на 
25-м году германского единства это во многом действительно так. Но в то время как в городских театрах часто работают приглашенные режиссеры из Западной Европы и США, в самой труппе редко встретишь актеров из Турции, Африки или Восточной Европы. Перспектива, в рамках которой рассматриваются темы на сцене, смещается благодаря режиссерам и актерам с гибридной индентичностью и разнообразному миграционному прошлому.

«Наш театр отражает то, как устроен город», – говорит Лангхофф. В рамках ее «всемирной» труппы пересекаются жизненные пути людей с различных континентов с корнями из Казахстана, Израиля, Африки или Шробенхаузена и сплетаются в один общий проект. «Происхождение не играет никакой роли» – таково правило при отборе сотрудников. Это задумано как главный посыл. В рамках этого «проекта конфликтных зон», как называет его Лангхофф, не создается «клиентское» искусство для определенных этнических групп, но и нет фальшивого учета национальных чувств. Например, когда родившаяся 
в Турции черкешенка Шермин Лангхофф начинает серию проектов, посвященных геноциду армян в 1915 г., хотя правительство ее родной страны не считает это геноцидом; или когда группа деятелей 
искусства под названием «Центр политической красоты» во время празднования годовщины падения Берлинской стены демонтирует мемориальные кресты, напоминающие о погибших у этой стены, 
чтобы перенести их на внешние границы ЕС, где сегодня гибнут беженцы. И вот тогда «Горький» предстает театром, выступающим за гуманизм без границ – на фоне большого исторического горизонта и без какого-либо национального уклона. «Мы воспринимаем историю на личном уровне, – говорит Лангхофф, – и в этом наше отличие».

Эксперт по духовному бунтарству имеет на своей стороне драматурга Йенса Хилье, выступающего в качестве главного сорежиссера. Хилье знает немецкий театр изнутри; он, в частности, в течение 10 лет был в руководящей команде театра «Берлинер шаубюне». К заразительному оптимизму своей партнерши он добавляет пессимистические 
анализы общества. «Опыт, согласно которому в любом государстве ситуация может повернуться совсем в другом направлении, является одним из основополагающих опытов и предположений для этого театра», – говорит Хилье, имея ввиду антидемократические тренды и нынешние конфликты в Центральной и Восточной Европе и на Ближнем Востоке. Руководящий дуэт объединяет вера в современный народный театр. Под этим понимается не диалектная или бульварная сцена, а «театр, который подразумевает всех, а не только средний класс». Лангхофф называет это еще «городским народным театром». Для этого городского народа репертуар театра и предлагает тематически обновленную классику Ибсена, Хеббеля или Клейста, а также комедии о жизни исламиста или гомосексуалиста в маленьком городке, проекты по гражданской войне в Югославии или захватывающие пьесы, рассказывающие о проблемах берлинских кварталов.

То, что этот новый народный театр порой выглядит несколько громогласным, упрощенческим и наставительным, ведет, правда, к тому, что многие критики считают: продукт в целом намного лучше, чем его отдельные компоненты. Однако зрители чувствуют себя вовлеченными – и устремляются в постмигрантский театр. «Эта публика хочет разобраться», – констатирует Хилье. А Лангхофф добавляет: «Люди чувствуют, что это про них – про все их многообразие, характерное для Берлина».

Частью этого многообразия является и политическое руководство страны. Федеральный канцлер Ангела Меркель, чья частная квартира находится недалеко от театра, относится к числу его зрителей, как и федеральный президент Йоахим Гаук, а также министр иностранных дел Франк-Вальтер Штайнмайер, который в «Горьком» участвует также в «Диалогах в рамках мастерской». Шермин Лангхофф очень ценит то, что дискуссии об открытости и многообразии немецкого общества, ежедневно дающие ей новые стимулы, наталкиваются здесь на такой широкий интерес. Правда, она немного опасается также «чрезмерной симпатии». Для слишком большого понимания темы, которые поднимает «Горький», не годятся: например, тема беженцев или межкультурных конфликтов.

«Нас бы не было, если бы не надо было что-то делать», – говорит Хилье со всей серьезностью. Однако старые попытки требовать более свободного и справедливого общества с помощью противопоставления левых и правых, больших «измов» или интеллектуального умничества не служат образцом для постмигрантов. «Ведь в итоге вся просветительская работа крутится вокруг вопроса о том, кто порядочный человек, а кто негодяй», – говорит Шермин Лангхофф. Донести этот критический посыл из театра до общества намного лучше удается, наверное, с помощью того энтузиазма, которым пронизана одна фраза. «Я считаю очень важным то, что мы здесь делаем, в политическом плане», – ликует Лангхофф в середине разговора. Тут можно сказать только одно: такие начальники нужны стране.