«Коронавирус обостряет конфликты»

Глобальные конфликты и кризисы – специализация проф. Николь Дайтельхофф. До сих пор пандемии не играли заметной роли в этих исследованиях. Но сейчас все меняется, говорит политолог. Она возглавляет институт Гессенского фонда проблем мира и конфликтов Ассоциации им. Лейбница (HSFK). В интервью deutschland.de она рассказывает о кризисах в эпоху коронавируса.

Госпожа профессор Дайтельхофф, боевики с медицинскими масками на лицах: такие фотографии нередко можно видеть в период пандемии коронавируса. Какие эмоции и мысли вызывают у Вас как исследовательницы эти картинки?

Прежде всего, чувство фрустрации. Я совершенно обескуражена, когда вижу, что столкновения в целом ряде конфликтных областей не утихают, а разгораются еще больше. Мы наблюдаем, что конфликтующие стороны используют пандемию для укрепления своих военных позиций или для достижения политических целей. Из уст Генерального секретаря ООН Антониу Гутьерреша прозвучал призыв к заключению глобального перемирия с целью защитить гражданское население. К сожалению, перемирия имели место по факту только в немногочисленных случаях, например, в Афганистане в конце мая. В большинстве случаев конфликты продолжались дальше, например, в Сирии и Йемене.

Какую роль на данный момент играет тема здоровья в исследовании мира и конфликтов?

С однозначностью можно утверждать, что этот вопрос до сих пор не находился в фокусе внимания. Скорее, вопрос о здоровье играл косвенную роль ввиду общих взаимосвязей  между проблемами развития и мира. К числу важнейших показателей развития относятся такие факторы, как младенческая смертность или вопросы вакцинации. Естественно, еще до коронавируса бывали эпидемии, которые играли в исследованиях, скорее, периферийную роль. Но еще никогда они не достигали такого уровня, чтобы ставить их во главу угла. Коронавирус изменил все. В том числе в исследованиях мира и конфликтов стало уделяться больше внимания этой теме.

Как пандемия изменяет лицо конфликта?

Для пандемии коронавируса характерен локдаун. Запрет и ограничение контактов, физическая дистанция, все это присутствует и в конфликтах, а именно в трех отношениях: во-первых, в хрупких постконфликтных обществах мы снова наблюдаем всплеск насилия, потому что силы безопасности были вынуждены свернуть свое присутствие, как например, в Латинской Америке. Во-вторых, некоторые миссии ООН оказались под давлением ввиду того, что миротворцы не могли покинуть свои опорные пункты. В-третьих, было практически невозможно продолжать посреднические и дипломатические усилия. Искать компромиссы в видео-чате – задача не из простых. Конфликтующие стороны в неприятных ситуациях могут в любой момент сорвать перемирие.

Дипломатия оказывается в сложной ситуации в период пандемии?

Конечно, для дипломатии очень тяжело отказываться от прямого диалога. Характерная черта дипломатии заключается в том, что помимо слов она использует жесты, мимику и другие способы невербального взаимодействия. Дипломаты как бы прощупывают стороны, участвующие в переговорах на предмет возможных компромиссов. Конечно, в виртуальном пространстве можно легко обмениваться информацией, но создавать доверие – гораздо сложнее.

Каковы в этом свете перспективы германской и европейской внешней политики?

Я полагаю, что коронавирус может заключать в себе большие возможности для германской дипломатии. Именно потому, что гражданское предотвращение конфликтов уже давно является ее приоритетом. Коронавирус как раз представляет собой идеальный случай, ведь с пандемией нельзя бороться с оружием в руках. Тут нужна не лучшая военная стратегия, а лучшая стратегия восстановления. В этой сфере у германской дипломатии и внешней политики имеются большой опыт и экспертные знания. Германия активно участвует в разных проектах и инициативах ЕС по борьбе с пандемией. Чем больше на первый план выступают вопросы гражданского преодоления конфликтов и посткризисного менеджмента, тем увереннее могут выступать на сцене мировой политики Германия и Евросоюз.

Вы утверждаете, что коронавирус, скорее, способствовал обострению конфликтов. Было наивно полагать, что пандемия приведет к росту солидарности, которая сгладит напряженность между конфликтующими сторонами?

Основная проблема – это, как правило, очень гетерогенная конфликтная ситуация: во внутреннем государственном конфликте участвуют не одна-две противоборствующие стороны. В особо острых конфликтах, с которыми мы сейчас имеем дело, картина такая: с одной стороны, мы наблюдаем многочисленные негосударственные военные группировки, с другой стороны – государство, зачастую не брезгающее чрезмерным применением силы, или внешнее вмешательство сразу нескольких государств. Возьмем, например, Ливию: там признанное международным сообществом правительство воюет с оппозицией из боевиков. Например, с вооруженными группировками под командованием генерала Хафтара, которые получают поддержку из России в виде оружия и наемников. В таких ситуациях возможность апеллировать к моральным принципам весьма ограничена.

То есть нет никаких оснований для оптимизма?

В отношении международных конфликтов, к сожалению, нет. Пожалуй, только Евросоюз предпринимает хоть какие-то усилия. За последние три месяца мы наблюдаем примечательную тенденцию, например, явное признание общей вины, хотя и в границах правовых договоренностей. Здесь все идет вопреки ожиданиям очень динамично. Позитивный эффект, хоть и непрямой, все же есть: посредники, заинтересованные в установлении правового порядка, получают все карты в руки.

© www.deutschland.de